1. Ликин. Почему это ты, приятель, бороду отпу-
стил и волосы отрастил, а хитона у тебя нет? Почему
показываешься голым, ходишь босоногим и ведешь
жизнь бродячью, не человечью, а звериную? Зачем, во-
преки тому, что все делают, ты собственное свое тело
умерщвляешь всячески и бродишь кругом, находя то
там, то здесь ночлег на жесткой и пыльной земле, так
что всякую мерзость носишь на жалком своем плаще,
и без того уж не тонком, нецветистом?

Киник. Да мне такой и не надобен. А нужен та-
кой, чтоб раздобыть его полегче было и чтобы хлопот
он своему владельцу доставлял поменьше: такого
и довольно с меня...

2. Ну, а теперь ты скажи, богов ради: разве, по-тво-
ему, с роскошью не сопряжен порок?
Ликин. Еще как!

Киник. С простотою же - добродетель?
Ликин. Ну еще бы.

Киник. Так почему ж тогда, видя, что я веду
жизнь более простую, чем прочие, они же - более
пышную, ты меня, а не их порицаешь?

Ликин. Потому что, видит Зевс, ты, по-моему, не
в большей, чем другие, простоте живешь, но в боль-
шем убожестве, сказать точнее - в полном недостатке
и в бедности: ведь ты ничем не отличаешься от нищих,
выпрашивающих себе пропитание на каждый день.

3. Киник. Так не хочешь ли, раз уж зашла об
этом речь, рассмотреть, что значит <недостаточно>
и что <достаточно>?

Ликин. Если ты считаешь это нужным.
Киник. Итак, для каждого человека является до-
статочным то именно, что достает до уровня его по-
требности. Или, может быть, ты это понимаешь как-ни-
будь иначе?
Ликин. Допустим - так.

Киник. Недостаточным же все то, чего недостает
именно для потребности, что не достигает размеров
необходимого. Не правда ли?
Ликин. Правда.

Киник. Значит, я не терплю ни в чем недостатка,
так как все, что у меня есть, вполне удовлетворяет
мою потребность.

4. Ликин. Что ты, собственно, хочешь этим ска-
зать?

Киник. А вот посмотри: для чего существует каж-
дая из вещей, в которых мы нуждаемся? Например,
дом: разве он существует не для прикрытия?
Ликин. Да, для прикрытия.

Киник. Ну, а одежда? Она для чего? Не то же ли
самое: для прикрытия?
Ликин. Так. Дальше!

Киник. Но, ради богов, для чего же нужно нам са-
мо это прикрытие? Не для того ли, чтобы прикрытый
чувствовал себя лучше?
Ликин. Мне кажется, что так.
Киник. Итак, во-первых - мои ноги: неужели,
по-твоему, они в худшем положении, чем ноги других
людей?
Ликин. Вот уж не знаю.

Киник. Ну, может быть, вот так тебе это станет яс-
нее: скажи, что должны делать ноги?

117

Ликин. Ходить.

Киник. Так что же? Ты полагаешь, что мои ноги
ходят хуже, чем у остальных людей?
Ликин. Нет, это совсем неправильно.
Киник. А значит, и состояние их не хуже, раз они
не хуже других выполняют свою работу.
Ликин. Правильно.

Киник. Следовательно, что касается ног,- я, ока-
зывается, нахожусь в положении ничуть не худшем,
чем другие люди.

Ликин. Непохоже, чтобы ты был хуже.
Киник. Что же? Может быть, тогда остальное мое
тело в худшем состоянии? Но ведь если оно хуже, то,
значит, и слабее, так как достоинство тела - в его си-
ле. Ну, а разве мое тело слабее других?
Ликин. На вид-нет.

Киник. Итак, оказывается, что ни ноги мои, ни
остальное тело не терпят недостатка в прикрытии.
Ибо, испытывая недостаток, они находились бы в пло-
хом состоянии, так как нужда всегда и всюду делает
то, что ею охвачено, все скверным и более слабым.
Впрочем, и питается мое тело, по-видимому, не хуже
других оттого лишь, что питается чем придется.
Ликин. Ясно: стоит лишь посмотреть на тебя.
Киник. Не было бы мое тело и сильным, если бы
плохо питалось: разрушается ведь тело от плохого пи-
тания.

Ликин. Согласен и с этим.

5. Киник. Почему же, скажи мне тогда, если так
обстоят дела, ты порицаешь меня, презираешь мой об-
раз жизни и зовешь его жалким?

Ликин. Да потому, Зевсом клянусь, что природа,
которую ты чтишь, и боги раскинули перед нами зе-
млю и заставили ее производить многое множество
благ, чтобы мы все имели в избытке не только на по-
требу себе, но и на радость,- ты же ни в чем этом, или
почти ни в чем, не имеешь своей доли и ничуть не
больше животных. Посмотри: пьешь ты воду, ту же,
что звери, ешь все, что тебе попадается, подобно соба-
кам, я ложе твое ничуть не лучше, чем бывает у псов:
охапки сепа довольно для тебя, как и для них. Да
и плащ на тебе нисколько не лучше, чем на обездо-
ленном нищем. А между тем, если согласиться, что ты,
довольствуясь этим, правильно мыслишь, то, следова- -
тельно, бог поступил неправильно, сотворив и овец'

тонкорунных, и сладкие винные гроздья, и многое
множество иных чудес для нас приготовив - и масло,
и мед, и многое другое, чтобы были у нас яства разно-
образные, и сладкий напиток, деньги, мягкое ложе,
чтобы мы имели красивые жилища и все остальное на
диво изготовленное, а также произведения искусств:
они ведь тоже дары богов. Жизнь, лишенная всех этих
благ,- жалкая жизнь, даже если человек лишен их
кем-нибудь другим, как те, что сидят в темницах. Но
еще того более жалок, кто сам себя лишит всего, что
прекрасно: это уже явное безумие.

6. Киник. Что ж? Может быть, ты и прав... Однако
вот что скажи мне: положим, богатый человек от всего
сердца, ласково и радушно угощает и принимает у се-
бя многочисленных и самых разнообразных гостей, бо-
лезненных людей и крепких. Хозяин покрывает для
гостей стол множеством кушаний всякого рода, и вот
кто-нибудь из гостей все захватит и все съест,- не
только то, что стоит перед ним, но и то, что дальше,
что приготовлено для слабых здоровьем, тогда как сам
он совершенно здоров и притом имеет лишь один же-
лудок, нуждается в немногом, чтобы насытиться, и ко-
гда-нибудь будет раздавлен обилием съеденных
блюд,- скажи-ка, что это за человек, по-твоему? На-
верно, разумник?

Ликин. Как для других, для меня-нет.
Киник. Тогда что же? Скромник?
Ликин. Тоже нет.

7. Киник. Ну, а теперь положим, что кто-нибудь
гп находящихся за тем же столом, не обращая внима-
ния на обилие всевозможных блюд, выберет одно из
1!1:х, что поближе, достаточное для его потребности,
и благопристойно съест его, им одним воспользовав-
шись, а на остальные даже и не поглядит,- не призна-
ешь ли ты, что этот человек и благоразумнее и поря-
дочнее первого?
Ликин. О конечно!

Киник. Итак, понимаешь? Или я должен еще
разъяснить тебе?
Ликин. Что именно?

Киник. А то., что божество, подобно нашему ра-
душному хозяину, выставило перед нами обильные,
разнообразные и разнородные кушанья, чтобы каж-
дый получил то, что для него подходит: одно для здо-
ропых, другое для больных, одно для сильных, другое

для слабых. Божество не хочет, чтобы мы все пользо-
вались всем, но чтобы каждый - тем, что ему свойст-
венно, а из того, что ему свойственно,- именно тем,
в чем он окажется наиболее нуждающимся.

8. Вы же всего более уподобляетесь тому человеку,
в своей ненасытности и невоздержанности старающе-
муся все захватить,- ибо вы домогаетесь использовать
все блага из всех мест земли, а не только свои отечест-
венные: вы считаете, что вам недостаточно вашей зем-
ли и вашего моря, но из-за тридевяти земель привози-
те товары себе на усладу, все заморское предпочитая
местному, роскошное - простому, малодоступное - до-
ступному. Короче говоря, вам больше нравится тер-
петь хлопоты и беды, чем жить беззаботно. Ибо, конеч-
но, все это множество дорогих и пышных приготовле-
ний, которыми вы блистаете, добываются вами путем
великих несчастий и бедствий. Да, да, не хочешь
ли - посмотри на вожделенное золото, посмотри на
серебро, посмотри на роскошные дома, посмотри на
одежды, предмет стольких усилий, посмотри на все,
что тянется вослед перечисленному,- ценою каких
хлопот это все покупается, каких трудов, каких опас-
ностей! Более того: каким количеством человеческой
крови, смертей и раздоров,- и не потому только, что
многие гибнут в далеких плаваньях и терпят ужасы,
добывая и изготовляя,- нет, это все вдобавок родит
множество битв и побуждает вас строить взаимные ко-
вы: друзья друзьям и дети отцам, а жены мужьям.

9. И все это совершается, несмотря на то, что раз-
ноцветные плащи ничуть не лучше греют, и дома с зо-
лочеными кровлями ничуть не лучше укрывают от не-
погоды, и кубки серебряные не делают попойку весе-
лее,- не делают этого и золотые. Также ложе из сло-
новой кости не приносит снов более сладких, но не-
редко ты увидишь богача, который на драгоценном
ложе, на роскошных тканях не может забыться. А уж
о том, что всяческие заботы о кушаньях насыщают
нисколько не лучше, но лишь разрушают тело и при-
чиняют ему болезни,- стоит ли говорить?

10. Нужно ли говорить также о том, сколько трудов
и испытаний выносят люди ради утех Афродиты?
А между тем так легко утишить эту страсть тому, кто
не ищет излишеств. Но и для этой страсти безумств
и раздоров кажется людям еще недостаточно, и они
доходят уже до того, что опрокидывают естественное

назначение вещей и пользуются установленным не
для той цели, для какой это установлено природой,
как если бы пожелал кто-нибудь вместо повозки вос-
пользоваться ложем, будто повозкой.
Ликин. Но кто же это делает?
Киник. Вы делаете,-вы, которые пользуетесь
людьми как упряжной скотиной и велите им тащить
на плечах ваши носилки, словно повозки, а сами воз-
лежите на них, в неге и роскоши, и правите сверху
людьми, как мулами, приказывая им поворачивать не
в ту, а в эту сторону. И чем больше вы совершаете та-
ких поступков, тем блаженнее считаете себя...

II. А те, кто плоть живого существа употребляет
не просто в пищу, но ухитряется обратить ее в кра-
ски,-каковы, например, красильщики пурпуровых
тканей,-разве и эти люди не вопреки природе ис-
пользуют создания божества?

Ликин. Видит Зевс, нет, так как пурпурица может
окрашивать, а не только идти в пищу,

Киник. Но не для того она существует. Ведь иной
человек и кратером мог бы, учиняя над ним насилие,
поспользоваться как простым горшком,- тем не менее
кратер существует не для этой цели. Да что там. Разве
возможно описать подробно всю одержимость этих не-
счастных? Так велика она. А ты мне ставишь в упрек
то, что я не хочу в такой жизни участвовать, но сижу,
подобно скромному гостю, угощаясь тем, что мне под-
ходит, употребляя лишь самое простое и нисколько не
стремясь к другим затейливым и разнообразным ку-
шаньям.

12. Но, более того: если я, по-твоему, живу звери-
ною жизнью оттого только, что я нуждаюсь в немно-
гом и довольствуюсь малым, то богам угрожает опас-
ность, в соответствии с твоими взглядами, оказаться
еще ниже зверей: ибо они уж совершенно ни в чем не
нуждаются. Но чтобы точнее понять, что значит <ну-
ждаться в немногом> и чем отличается от него <во мно-
гом нуждаться>, обрати внимание на следующее: коли-
чеством нужд дети превосходят взрослых, женщи-
ны - мужчин, больные - здоровых. Короче говоря, все-
гда и везде низшее нуждается в большем, чем высшее.
Вот почему боги ни в чем не нуждаются, а те, кто все-
го ближе стоит к богам, имеют наименьшие потреб-
ности.

13. Ну, а Геракл, лучший из смертных, божествен-
ный муж, сам справедливо признанный за бога? Не-
ужели ты думаешь, несчастная судьба заставляла его
бродить по земле обнаженным, с одной лишь львиной
шкурой на теле, и не знать ни одной из ваших нужд?
Однако далеко не был несчастным он, сам защищав-
ший других от бед; не был он, равно, и бедняком, ибо
и суша и море были ему подвластны. В самом деле:
куда бы Геракл ни направился, он повсюду всех одо-
левал и ни разу среди своих современников не встре-
тил никого, равного себе, или сильнейшего, пока не
ушел сам из мира людей. Или ты думаешь, что Гера-
клу нечего было подостлать под себя, не во что обуть-
ся, и потому он странствовал в таком наряде? Нет,
этого никто не скажет. Но Геракл был силен духом
и вынослив телом, хотел силы, а роскоши не желал.
А Тесей, ученик Геракла? Разве он не был царем всех
афинян, и сыном Посидона, как гласит преданье, и са-
мым доблестным мужем своего времени?

14. Но что же? И Тесей предпочитал не иметь сан-
далий, бродил наг и бос, и любо было ему носить боро-
ду и длинные волосы; да и не ему одному было это
приятно, но и всем мужам древности,- потому, что бы-
ли они лучше вас, и не потерпел бы бритвы ни один
из них, точно так же, как ни один лев не позволил бы
побрить себя. Тело нежное да гладкое, думали они,
приличествует женщинам, сами же они, чем были на
деле, тем и казаться хотели: мужчинами, считая, что
борода служит украшением мужу, подобно тому как
грива коню или льву клок шерсти на подбородке да-
ны богами на красу и на гордость,- так и мужчине да-
на борода. Они-то, мужи древности, возбуждают мою
ревность, им я хочу подражать, и нисколько не зави-
дую удивительному счастью, которое ныне живущие
люди находят в своих обедах, нарядах и в том, чтобы
вылощить каждый член тела и не оставить на нем ни
одного волоска, хотя бы они вырастали в самых сокро-
венных местах.

15. Я же молю богов, чтобы ноги мои ничуть не от-
личались от конских копыт, как, по преданию, ноги
кентавра Хирона, чтобы самому мне, подобно львам,
не нуждаться в постели и чтобы роскошная пища бы-
ла мне потребна не больше, нежели псам. Да будет
дано мне всю землю иметь своим ложем, в другом не
нуждаясь; считать жилищем вселенную, а пищу брать'

ту, какую добыть всего легче. В золоте же и серебре
пусть никогда не почувствуем надобности ни я сам, ни
мои друзья, так как из этой страсти рождаются для
людей все бедствия: междоусобия, войны, заговоры,
убийства. Все это имеет своим источником страсть
к обладанию большим. Пусть же она не подступает
к нам, пусть никогда не увлекает меня жажда коры-
сти, и да буду я в силах довольствоваться достоянием
малым.

16. Вот тебе мои взгляды. Конечно, они резко рас-
ходятся с желаниями толпы. И ничего нет удивитель-
ного, что и по внешнему виду мы отличаемся от боль-
шинства, раз мы так сильно отличаемся своими убе-
ждениями. Но вот чему я дивлюсь: ты признаешь, что
играющий на кифаре должен иметь особое платье
и отличаться внешним видом, тоже и флейтист; да, да,
флейтист должен иметь особую наружность и отлич-
ное платье - актер, за честным же человеком ты не
признаешь права на отличие в наружности и наряде,
но считаешь, что все признаки должны быть такими
же, как у толпы, хотя толпа, к тому же, состоит из не-
годяев. Если же должна быть у честных людей еди-
ная, им свойственная, наружность, то разве не подой-
дет для этой цели больше всего как раз самая оскор-
бительная для всяких распутников, самая для них не-
приемлемая?

17. Итак, для меня отличающая наружность состо-
ит в том, что я грязен, космат, ношу грубый плащ
II длинные волосы, хожу босиком, тогда как вы по
янешности подобны искажающим природу распутни-
кам, и различить вас никому невозможно, ибо все
у нас одинаково: и разноцветные тонкие ткани, множе-
ство всяких рубашечек, и верхнее платье, и обувь,
и прическа, и духи. Да, да: вы уж и благоухать стали
совсем как те,- особенно самые, по-вашему, счастли-
вые. Однако много ли можно дать за мужчину, от ко-
торого несет духами как от продажного мальчишки?
И в самом деле: в работе вы ничуть не больше их вы-
носливы, в наслаждениях же - ничуть не меньше:
и кушаете вы, и причесываетесь одинаково с ними,
и ходите так же, или, лучше сказать, так же не жела-
ете ходить, а предпочитаете, чтобы вас носили, как ка-
кую кладь, кого люди, кого - мулы. Меня же несут
мои собственные ноги, куда я только пожелаю. Я спо-
собен и холод выдерживать, и жар переносить, и не

брюзжать на установленное богами,- а все потому,
что я несчастен и жалок, вам же, с вашим счастьем,
ничто совершающееся не по нраву. Всё вы браните,
а того, что имеется, выносить не желаете, а стремитесь
к тому, чего нет: зимой молите о лете, летом - о зиме,
в зной - о холоде, а в холод - о зное. Вы, точно боль-
ные, ничем не довольны и привередливы; но у тех ви-
ною болезнь, у вас же - ваш собственный нрав.

18. И после всего этого вы требуете от нас, чтобы
мы переменили и исправили свое поведение, так как
мы-де нередко дурно обдумываем свои поступки,-
между тем как сами вы неосмотрительны в собствен-
ных и ни одного из них не совершаете, следуя раз-
умному решению, но всегда руководитесь привычкой
или страстью. Поэтому вы ничем не отличаетесь от
людей, уносимых бурным потоком: куда устремится
течение, туда люди и несутся; так и вы - куда увлека-
ют вас страсти. С вами происходит совершенно то же,
что произошло, говорят, с одним человеком, севшим
на бешеного коня: конь, конечно, подхватил его и по-
мчал, а человек этот уже не мог сойти с коня во время
скачки. И вот кто-то, встретив его, спросил, куда он
мчится. <Куда ему заблагорассудится>,-ответил тот,
указав на коня. Так и вы: если бы кто-нибудь спросил
вас: <куда вы несетесь?> и если бы вы пожелали отве-
тить правду,- вы должны были бы сказать или просто:
<куда угодно нашим страстям>, или, точнее, в одном
случае: <куда угодно наслаждению>, в, другом-<че-
столюбию>, в третьем-<жадности>. Один раз вас мо-
жет умчать гнев, другой раз - страх, третий - еще
что-нибудь подобное, так как не на одном, но на мно-
жестве различных коней носитесь вы, садясь то на
одного, то на другого,- но все они равно дики и пото-
му заносят вас в пропасти и стремнины. Но пока вы не
свалитесь, до тех пор вы никогда не понимаете, что
вас ожидает падение.

19. Что же касается грубого плаща, над которым
вы насмехаетесь, то и он, и мои длинные волосы, и вся
моя наружность такой огромной обладают силой, что 
дают мне возможность жить спокойно, делать что за-
хочу, и дружески встречаться с кем пожелаю. Ведь из
людей невежественных и необразованных ни один не
захочет подойти ко мне из-за моего вида, а разные не- 
женки, так те еще издалека сворачивают в сторону.
Сближаются же со мной люди самого тонкого ума,
строгой совести, жаждущие стать лучшими. Эти люди
чаще всего приходят ко мне, и с такими я рад вести
беседы. У дверей же так называемых счастливцев я не
прислуживаюсь, их золотые венки и пурпурные ткани
почитаю за дым и смеюсь над этими людьми.

20. Если же ты хочешь убедиться в том, что моя на-
ружность, которую ты высмеиваешь, не только чест-
ным людям, но и богам приличествует,-рассмотри
изображения богов: с кем они покажутся тебе схожи-
ми - с вами или со мной? И не только эллинские, но
и варварские храмы обойди и посмотри, как изваяны
и написаны боги: с длинными волосами и бородами,
как у меня, или стрижеными и бритыми, подобно вам?
Впрочем, в большинстве случаев ты и хитонов не уви-
дишь на них, как и на мне. Так что же? Неужто ты
еще осмелишься говорить о такой наружности, будто
она никуда не годится, когда и самим богам она ока-
зывается подходящей?